КП: Пять вопросов о войне в Сирии

Разбираемся: что же там творится и почему это так важно для всех? Кто и с кем воюет?

Позиция действующего режима инфантильно проста - правительственные войска защищают конституционный строй государства от террористов. Лозунги вооруженной оппозиции столь же тривиальны - повстанцы освобождают страну от гнета спецслужбистов.

В действительности все намного сложнее. Конечно, у власти есть юридическое оправдание своих жестких действий. Однако в условиях гражданской войны (а именно она идет в Сирии) действуют другие правила. Сирийские повстанцы неоднородны. Безусловно, присутствуют и исламские экстремисты со всего мира, однако они не преобладают. Против правительственных войск действуют и племена бедуинов, и кровники, лишившиеся родных, и дезертиры, перешедшие на сторону мятежников. При этом большинство вооруженных группировок оппозиции действуют автономно, без единого центра командования и планирования.

Почему это вызывает такой интерес?

Конфликт в Сирии - продолжение «арабской весны», прокатившейся за последние два года по Северной Африке и Ближнему Востоку. Сегодня в Сирии столкнулись интересы крупнейших держав, в том числе России и США. Страна стала полигоном для испытания новых технологий войны, в том числе информационной. Сирия рассматривается Западом и как последняя опора Ирана. Может, поэтому Запад сквозь пальцы смотрит на протесты в Бахрейне или Саудовской Аравии, но пристрастно наблюдает за «освободительной борьбой» сирийcкого народа. Выбив из-под Ахмадинежада последнего союзника, НАТО может всерьез задуматься о войне с Ираном.

Какие претензии предъявляются Асаду?

Все претензии к главе Сирии сейчас сводятся к «пакету» обвинений в адрес Каддафи: удушение свобод, отсутствие демократических преобразований, прозрачных институтов власти и применение оружия против соотечественников. Причем те же самые деяния со стороны оппозиции Запад не смущают. У противников Асада внутри страны спектр претензий пошире. Они требуют реформы выборного законодательства, отмены цензуры, упрощения бюрократических барьеров, либерализации партийного строительства.

К чему может привести конфликт?

Самое страшное, чем может закончиться ¬война, - межрелигиозные столкновения. Приход к власти радикальных исламистов неминуемо скажется на положении религиозных меньшинств. Поборники «чистого ислама», по большей части сунниты, рано или поздно вступят в противоречие с религиозными меньшинствами - шиитами, алавитами и христианами. Учитывая, что суннитское население составляет большинство в Сирии, печальный исход противостояния предугадать несложно. Более того, вероятны и внутренние противоречия в стане оппозиции по ливийскому примеру. Пока цель одна - свержение режима, - мятежники едины. Как только Асад падет, в стане «победившей революции» начнутся подковерные интриги в борьбе за власть и влияние.

Какой ход событий устраивает Россию?

Москва не раз давала понять, что не держится за режим Асада. Однако выступает за соблюдение всех норм международного права и учитывание мнения сирийского народа. Дестабилизация в регионе невыгодна России. Если пожар перекинется на Иран, мы окажемся в опасной близости от революционного очага. По оценкам экспертов, воинственные настроения из Ирана могут перекинуться на Среднюю Азию, а это уже практически наши границы.

Именно поэтому Россия последовательно выступает за политическое урегулирование конфликта. Конечно, идеальным сценарием было бы прекращение огня и переговоры. Но очевидно, что ни одна из сторон конфликта к ним не готова. В этой ситуации у Башара Асада практически не остается выхода, кроме как жестко подавить восстание. После чего изменить политическое устройство страны с представительством всех созидательных сил и, при необходимости, передать бразды правления человеку, чья кандидатура устроила бы сирийский народ.

Александр Коц, «Комсомольская правда»